Фото Алексея Кушниренко/ ТАСС


Бывший замминистра экономики России Иван Стариков не исключил, что к середине года курс доллара вырастет до 320 рублей.

В беседе с «Подъёмом» экономист также прокомментировал решение Центробанка поднять ключевую ставку до 20%.

Для обычного гражданина это означает, что таким образом будет остановлена девальвация рубля, хоть как-то частично будут сохранены его сбережения.

Для реального сектора экономики это решение Банка России плохое, потому что понятно, что никакой ипотеки не будет. А это означает, что остановится полностью вся строительная отрасль. При таких процентных ставках никто не станет заниматься строительством, потому что нет никаких гарантий, что когда-либо строительный проект окупится. Огромному числу людей, которые мечтали взять ипотеку и улучшить свои жилищные условия, с этой мечтой придётся расстаться. Скорее всего, надолго.

— О каких сроках может идти речь?

Если мы о чём-то договоримся, остановим военные действия в обмен на хотя бы частичную отмену санкций, то это продлится месяцы. Если мы уйдём в затяжной конфликт на Украине и со всем остальным миром, то это затянется на годы. В итоге разрушится экономика.

— Какие вообще есть рычаги у правительства и Центробанка, чтобы глобально смягчить удар от санкций?

При общем сокращении налогооблагаемой базы снять ограничения — то, что сделал Егор Гайдар в начале 1992 года, когда при тотальном дефиците был издан указ о свободной торговле. Появилось огромное число продавцов, которые с ящиков из-под пива торговали всем, что у них было. За счёт этого и того, что цены были отпущены, произошёл баланс спроса и предложения, рынок наполнился хоть какими-то товарами.

Я предрекаю дефицит на рынке высокотехнологичных товаров, от которых мы тотально зависим, на автомобильном рынке. Новый автомобиль станет не по карману. Мы вернёмся к ситуации начала 90-х, когда из Германии гоняли подержанные машины, был бизнес такой. У нас это было высшим счастьем: стать обладателем пяти-семилетнего BMW. Соответственно, схлопнется сфера, связанная с автосервисом. Сфера услуг в целом сократится — а это рабочие места.

— Какой курс доллара вы прогнозируете? Если сохраняется затяжной конфликт и санкционное давление, то каковы перспективы у рубля?

Когда сегодня Минфин объявил об обязательной продаже экспортёрами 80% валютной выручки, я сразу вспомнил 97-й — 98-й год. Я тогда работал заместителем министра экономики. Тоже было это требование. Мы как будто бы 25 лет не прожили, мы опять вернулись в эту исходную точку. Тогда с 6 рублей за три месяца курс доллара стал 24 рубля — в четыре раза. Если мы с вами по этому пути пойдём, то давайте посчитаем: если начали с 80 рублей до начала военной операции, при том же сценарии 98-го года, то получим 320 рублей за доллар к середине года.

Тут есть один плюс: резко повысится конкурентоспособность отечественных товаров. Но надеяться на восстановительный рост, который случился после дефолта 98-го года, не приходится. Тогда было огромное количество свободных мощностей после распада Советского Союза и остановки советских предприятий. Их ещё можно было запустить. И очень быстро предприимчивые люди запустили выпуск на этих мощностях. И мы имели феномен восстановительного роста. Сейчас он будет, безусловно, в некоторых сферах, но сейчас практически нет незадействованных мощностей, которые были бы не разрушены. Восстановительный рост будет, но гораздо менее впечатляющий, чем раньше.

— А угроза дефолта есть?

Когда сегодня в 7 утра Банк России запретил брокерам покупать и продавать иностранные ценные бумаги, — это признание дефолта уже. Скрытое такое, но признание дефолта. Вот вы брокер, вы владелец акций, скажем «Теслы». Сегодня вы не можете эти акции ни продать, ни докупить. По сути, это признание дефолта.

На эту крайне непопулярную меру пришлось пойти из-за того, что был наложен арест на международные резервы Банка России.

— Классический дефолт из 90-х грозит?

Тогда почему он случился? Огромное количество государственных казначейских обязательств было выпущено. И мы по ним признали дефолт. Та доходность, которая была обещана, — по сути, строилась финансовая пирамида. Государство обещало высокие проценты. Доходов бюджета, чтобы платить проценты по ГКО, не оказалось. Сейчас ситуация другая, большого количества ГКО нет.

— Если упадут цены на нефть и газ, что тогда будет?

Европе пока сложно отказаться от российского газа, примерно 44% в балансе потребления газа в Европе — это российский газ. А вот по нефти — легко. В мире в среднем в день потребляется 110 млн баррелей нефти. Россия добывает в сутки 9-9,5 млн баррелей, из них около 4 млн идёт на внутреннее потребление. Остаётся порядка 5-5,5 млн баррелей. Вот посчитайте от 110 млн баррелей суточного потребления мирового — доля России меньше 5%. Как вы думаете, страны Персидского залива, в первую очередь, Саудовская Аравия, смогут заместить Россию? Да конечно. И сделают это с огромным удовольствием.

Для нас бóльшая угроза — не падение цены на нефть, потому со 100 долларов до 7 она точно не упадёт (пандемия закончилась, восстановительный рост мировой экономики будет поднимать цены на энергоносители). Для нас гораздо большая угроза — если Запад введёт эмбарго, как ввели против Ирана, на закупку российской нефти. Вот тут тогда, независимо от того, какая будет цена на мировом рынке, мы просто потеряем львиную часть доходов. И второе: не сразу, но в течение двух-трёх лет Европа заместит наш газ спотовым рынком сжиженного газа. Это две самые уязвимые ахиллесовы пяты нашей экономики и её тотальной зависимости от экспорта углеводородов. Вот тогда — что-то да будет. Всеобщая бедность и, как вы сами понимаете, падение народной любви — обвальное, резкое и фатальное.

@pdmnews